Ночь "Коммерсанта"

Первой российской жертвой войны в Югославии стал главный редактор одной из ведущих газет страны

"День - это не его время! - восклицала незабвенная героиня "Безымянной звезды". - А вот когда наступает ночь, там, наверху, происходят удивительные вещи..." Суждение героини про учителя Мирою - фанатика астрономии, легко можно перенести на журналиста Шакирова - фанатика газеты "Коммерсант". У Шакирова, главного редактора, хотя точнее было бы сказать, главного режиссера газеты, был железный принцип: утром читатель должен быть вооружен информацией обо всех важных событиях, которые случились вчера. Даже если события произошли "не вовремя", а именно после восьми вечера, когда газета уже подписана и ее нужно везти в типографию, не то скандал с печатниками и штрафы. Что ж? Шли и на скандал, и на штрафы, но вечернюю, а то и ночную новость на полосу вталкивали. Из серии "удивительных вещей", которые в "Коммерсанте" происходили ночью, - история с теннисистом Кафельниковым. В конце февраля Кафельников играл за первое место на принципиальном турнире. Исход матча должен был решиться в полночь по московскому времени. Написать заметку и "вверстать" ее в полосу - значит, выйти за границы всех мыслимых и немыслимых типографских возможностей. Но Шакиров сказал: "Если завтра на первой полосе читатель не увидит: выиграл Кафельников или нет, - номер можно не выпускать". И тогда сотрудники "Коммерсанта" подготовили две первых полосы газеты. С двумя обширными, серьезными, детализированными заметками: одну - про победу теннисиста, другую - про его поражение. И с двумя фотографиями: на одной - ликующий Кафельников, на другой - какой-то согбенный... Получив ночное сообщение о результате матча, оставалось всего лишь привезти в типографию нужный (таковым оказался "похоронный") вариант полосы.

Удары по Югославии тоже начались "не вовремя", если, конечно, иметь в виду газетную dead-line. Пробило десять вечера, все полосы были закрыты, весь международный отдел "Коммерсанта" снялся с рабочих мест, уехал главный редактор... Оставшиеся на хозяйстве люди (зам. главного Михаил Михайлин и главный редактор еженедельника "Власть", курирующий блок политико-экономической информации всех изданий ИД "Коммерсант" Владислав Бородулин) сделали то, что всегда делалось в таких случаях: задержали выпуск, переверстали первую полосу. Одну из новых заметок, появившихся в ту ночь на первой полосе, писал сам Бородулин. Наутро ее цитировали все российские информационные агентства и телеканалы. Заметка жестко осуждала премьера Примакова, развернувшего свой самолет от 15 миллиардов долларов, которые могла бы получить Россия, долети премьер до Америки. "Примаков больше не может называть себя премьер-министром России, страны, интересы которой он продал", - заключал Бородулин.

В сущности, сам факт того, что журналист выступает с позицией, вполне в духе той газеты, которую выстраивал собственноручно Шакиров. Он сам говорил в недавнем телевизионном интервью: "У многих журналистов сложилось такое отношение к тому, что происходит: моя задача освещать, а выводов никаких не делать - пусть сам читатель делает выводы! Но ситуация в стране и менталитет среднего класса сильно изменились. Мы не хотим просто смотреть, как над нами изгаляются власти, мы хотим изменять ситуацию". Бородулин своей заметкой тоже хотел "изменить ситуацию". По сути (раньше думай о родине, а потом о войне, тем более что она не отечественная) - он сказал то же, что говорит лидер "Яблока". По форме - Явлинский выражается все же корректней. Собственно говоря, разнос, который на утренней планерке устроил главный редактор по поводу дискуссионной заметки, сотрудники и восприняли как "формальный": ну, переборщил журналист с тоном!

Дальше - никто ничего не понял. Дальше сотрудники газеты были совершенно ошарашены текстом извинительного письма своего главного редактора, который они вычитали на лентах информационных агентств. "Убежден, что материал, опубликованный без моего ведома, нанес огромный ущерб газете "Коммерсант"... - писал Раф Шакиров Евгению Примакову.

А потом была последняя ночь Шакирова в должности главного редактора одной их лучших газет страны. Утром 25 марта генеральный директор ЗАО "Коммерсантъ. Издательский Дом" Леонид Милославский предложил Шакирову уйти в отставку. То есть нет. Сначала предложил дезавуировать свое покаяние. Шакиров отказался, собрал вещи и насовсем уехал из редакции.

Все в порядке. ИД "Коммерсант" - вполне частное предприятие, где решающее слово за хозяином. Хозяева "Коммерсанта" - тоже вполне частные лица с конкретными пакетами акций. Один из пакетов - у Леонида Милославского. У Рафа Шакирова никакого пакета нет, он обычная наемная сила. Хозяин расторг с ним договор найма - вот и всех делов. Найдет себе другую работу. Его давно переманивают в ИД "Метрополис" руководить одной из газет. Он в свое время отказался: "Пока не решится судьба газеты "Коммерсант", никаких обещаний давать не могу". Теперь вот решилась его собственная судьба - может, примет сейчас предложение. Впрочем, никто не сомневается, что предложений вообще будет много. И с самим "Коммерсантом", заметьте, ничего тревожного не случится. Редакция "Коммерсанта" - это никакой не "коллектив", не "семья" или как там еще принято определять журналистские сообщества, работающие под одной крышей? "Коммерсант" - это совершенный механизм, работающий по "уникальной технологии" (кавычки - только потому, что это слова Л. Милославского), это почти компьютер, где каждый человеческий элемент - на месте, и сам прекрасно знает, чего ему на этом месте делать. А главный редактор нужен "Коммерсанту", чтобы угля подбрасывать, чтоб шестеренки бегали, крутились и не останавливались. Он, этот главный человек, должен фонтанировать идеями, дергать подчиненных и ставить перед ними невыполнимые задачи. Шакиров и был таким, фонтанирующим. Он приходил на утреннюю планерку, уже зная какие-то новости, какие-то узнавал по ходу, он солировал на планерках, провоцировал народ "на реакцию", и у него в голове возникал номер - как спектакль.

Шакиров всерьез говорил о неангажированности своей газеты и о собственной независимости - как главного редактора. "Я никаких консультаций ни с кем не имею. Собственный курс мы вырабатываем на редколлегиях - а там достаточно профессиональная команда. Эта независимость - реальный капитал Издательского Дома". Скорее всего, так и было. Только Раф Шакиров в какой-то момент перепутал независимость своей фирмы с независимостью личной. А личная независимость хороша, когда совпадает с общей линией газеты. Вслед за Шакировым "сбой" дали несколько ведущих сотрудников, которые написали письмо в его поддержку: мол, уволили, не посоветовавшись с народом. Это тоже удивительное, абсолютно нетипичное явление для системы "Коммерсанта", которая каждого приучила: тебе платят неплохие деньги, твое дело - работать.

Нет, жалеть, конечно же, никто не запрещает. В редакции многие жалеют Шакирова, даже те, кто не согласен с его покаянной акцией. Даже Леонид Милославский, который его уволил, тоже в каком-то смысле жалеет! Он мне сам сказал, что уход Шакирова - безусловная потеря для редакции, он отличный профессионал, его присутствие было полезным для газеты. Но - пожалели и проехали. Газета выходит, утренние планерки проводятся, просто проводит их теперь сам Милославский - уверенно и профессионально. Мне кажется, гендиректор Издательского Дома какое-то время и не будет подыскивать никого на должность главного, чтоб не травмировать психику. Нет ни одного издателя, безразличного к творческой политике газеты. Просто одни в нее принципиально не вмешиваются, другие очень даже вмешиваются. То и другое нормально. Милославский - из "вмешивающихся", он спорил с Шакировым по некоторым газетным позициям. Шакиров - из "неподдающихся", он против всяческого вмешательства бунтовал. У него был непрошибаемый аргумент, ничуть не расходящийся с "коммерсантовской" философией: вы меня наняли работать? Вот и не лезьте. Не нравится, как я работаю? Увольняйте. Словом, сразу найти на должность главного редактора газеты и "фонтанирующего", и апатичного одновременно не получится, даже если б и было такое желание.

Впрочем, кадровая судьба газеты - это уж точно ее личное дело. Не личного в этой истории всего ничего: в жизни не всегда есть место подвигу, пусть и неоднозначному.

Поставьте кнопку: